наслаждацо
Глова 1. Волдырьморд – наш Вождь
Прафесар Снек, выступая на XXI съезде партеи Волдырьморда в теснай вримянке
Молфоев, дакладываид, что Гарепотер номерен скрыца ат гнева Важдя в адном из
барделей сети "Орден Пенеса".
Услышаф слово "пенес", Волдырьморд фспомнил, что Тонгз вышла замуж за Орсена
Люпена и притпалажыл, что скоро пайдуд кутята. Все зосмиялись. Только Беатриска
нисмийалась: она была катигарически протиф кутят и хатела катят или хамичков, но
кто ийо спрашывал?
Ф канце съезда общим ришением учаснеков была насмирть затыкана палачкой
паследаватильница какойта лженоуки, а также было ришыно пирихватить Гарепотера
на пути в адин из барделей сети "Орден Пенеса".
Глова 2. Памити таво, каво замачили в шыстой книге
Гаре был очень злой, памамушта парезал руку и типерь ни мог пользаваца сваей
палачкай. Аттаво, што он был злой, ему всйо время хателась в туалет, и паэтаму
он претащил туда кучу газет и четал их там, пака срал. Из газет он узнал многа
всиво, и дажы то, што что Дамблд.. лдбр... ну панятна кто любил Гаре(слеш). Гаре
ат этава ищо большы разазлилсо, и паэтаму правиол в талчке всиу ноч.
Глава 3. Дурсли курнуле и типерь атъежжают
Гари хател избавица ат Дурслей, и паэтаму пастаянна давал им курить траву ис
сваей заначки. Ани курили, атъежжали, патом атхадняк прахадил и ани снова
аставались ф доме, требуйа ищо травы.
Наканец у Гари закончилась фся трава, и пришлось абъяснять славами, пачиму
Дурсли далжны уехать. Дядя чуть была ни раскрыл замысел плимяника по захвату их
драгаценнава дома, но Поттэр вовримя запудрил им мазги.
А патом пришли ахранники Дурслей и вывили их пад белы рученьки к агромнаму
аблегчению Гарри. (Типерь никто ни мог памешать ему спакойно аблигчаться в
гордам адиночистве, пряма там, на кавёр в гастинной.)
Толька Дадли очинь странна павёл сибя, фсё никак ни мог распращаться с Гарри,
пратягивал к ниму руки и дажы гаварил камплименты. Гарри долга думал - то ли эта
астатачное влияние травы, то ли Дадли хател са сваим кузенам на пращание зделать
то, а чём мичтал всю сваю жызнь.(слэш)
Глова 4. Семь доз для Гарепотера
Как только Дурсли вышли запарок, а Гаре дастал пузырег с ликарством ат фсех
балезней, пажалавале низваныи гости: Хагрет, Рон с симьей, Грюм Фсевидящее Око и
прочии афициальныии и аффелированные литса. Гаре нихателось дилица с такой тьмой
норода ликарством, паэтому он быстринька праглатил все дроже, а пузырег выбрасил
в акно.
Чериз некатарае время Гаре ачнулся фкаляски несущивася па трассе Хагридава байка
в абнимку с какой-та гадастью из перьеф. Он, канечна, нидурак: выбрасил гадасть
и перьйа пат презз фстречнава катка и спрасил Хагрета: "а где Букля?"
"Букля умирла", -- скозал Хагрет и ударил иво пагалаве.
Гаре стало тимно, типло и харашо.
Глова 5. Упафшее ухо
Кагда Гаре стало свитло, он увидил, што находицца в Наре, а там ищо дафига
народу. Аказалась, пака он лижал биз сазнанея, фсе знатна курнули, так што у
Джоржа дажы ухо атарвалос, а астальные проста гулиали а атсрале, а патом начили
абнематса и гаварить "я тибя люблю". Гаре фспомнел, што Волдырьморта никто ни
любит, и у ниво забалел шрам.
Глова 6. Упырь в пежаме
- Гаре, Гаре! У тибя опять болит шрам? - Дерьмиона тривожно трисла мальчега
за плечи.
- Дерьми, атстать ат ниго, я иго сама патрясу! - атталкнула ие Джыни и сама
вципилась в Гаре.
- Девачки, - сурова сказала мисес Визгли, - атайдите. Никто ни смажит патрясти
иго лучше, чем йа.
- Да ты гонишь! - па-французски атветила ей Делакурица. - Йа, хоть и нивеста
Била, апирижаю всех по качиству тряски. У нас ва Францеи...
Но никто таг и ни узнал, шта там у ние ва Францие, патамушта прешол Бил и привел
с сабой бывшиго прафесара Примуса Люпена (иго звали так патамушто в палналуние
он привращалсо в примус, чтоб иго пачиняли - очинь редкая форма извращения,
катароя тривожила иго радных: ни на какие деньги ни начинишсо). У них с сабой
была бутылка самагона, катароя атвликла валшебнец ат Гаре и тот мог спакойна
пиридохнуть - у ниго уже пиристал балеть шрам, но начиналось сатрясение мозга.
Спакойна пиридохнуть он мог только в адном месте - в комнати сваиго друга Рона.
Но Рону было ни до ни Гаре и иго мозга. Он был сильно занят с их дамашним упырем
- надо жи было на ком-то тринироваццо! К таму жи упырь за долгие годы превык,
что иго периодически, как только падарастало очиридное мужское пакаление Визглей,
даставали с чирдака. Ни адна из мисес Визглей ни адабряла такаие увеселения из
саабражений высокой нравствинности, а типеришняя и вовсе хатела иго закапать в
саду. Рон гаварил, что в этом нет никакого смысла - откапывать и закапывать
упыря каждый раз намаишьсо, упырь был с ним сагласен - на чирдаке у ниго
скапилась калекция пижам, включая вентажные, и он слыл среди валшебного мира
знатоком моды и дажи выступал по колдовизору, а ради этого стоило патерпеть
ниумелых отпрысков рода Визглей - упырь вси равно ничиго ни чувствавал. К таму
жи калекция пижам биз них и не папалнялась бы. Вот и Рон, как все иго
родственеки, накалдавал упырю угри и надел на ниго сваю шолковаю пежаму ат
Кардана, чтоб завиршить сходство. Если мисес Визгли абнаружит упыря, то лигко
можит принять иго за сваиго младшиго сына (асобинно после пары стаканчегов
билова самогона).
Гаре панаблюдал за Роном и упырем, но ничиго нового ни увидел. Паэтому он
накалдавал себе нимного парашка пируанской тьмы, прагалтил иго и пашел прасить у
Била самагонки, чтоб запить - Гаре знал, что этот парашок первейшие средство ат
сатрясения мозга.
Глова 7. Изюменка Дамблдр..др..ну вопщим, панятно каво
Приняв пидисят грамм парашка перуанской тьмы, Гаре лег спать и да самава
рассвета с удавольствием сматрел ва сне балет "Торас Бульба" в пастановке Юрия
Григоровеча (с павторами). Утром у Гаре был праздник в свизи с дниом ражденийа.
Рон припаднес другу коллекцыоннае издание "Тысича и адин спосаб мостурбацыи для
мальчиков". Гаре был так рад падарку Рона, что в придвкушении атказал в тилесных
радастях Джынни и мисес Уизле.
Изюминкай празднека стала пасылка с таво света ат Дамблдр..др..ну вопщим,
панятно каво. Дамблд..др..ну в опщим панятно, кто, слал сирдечный превед и
падарке: зажыгалку Рону, "одыгейские нородные сказки" Гирмионе и какое-то
дежурнае гавно для Гаре (как и все остольные госте празднека).
Глава 8. Спадь бы
Но лучший падарак в леце любимай тёщи, и двухсот чилавек галоднай радни
дастался, канечна, Билу, у катораво в этат прикрасный день была сватьба. Толька
он ни помнил с кем. Правда, Фльор быстра напомнила иму аб этом посредствам
нежнаго хука в челюсть, и празднег начался.
Гарре хотели сначала на него ни звать, патаму что еды и так ни хватало, но есле
бы Мальчика-каторый-выжыл ходил толька по преглашениям, он бы ни выжил, ога.
Паэтому Гаре напливал на всех и явилсо на свадьбу пад прекрытием, как Штирлиц.
Госте и Визли пили, дибаширили, обсуждали знакомых и ваабще радовались жизни (все
кроми Била, па панятная причине), а Гаре хадил сриди них ниапознанный и узнавал
многа интиресных и новых вищей пра сибя.
Праснуфшись утрам, Визли и Гаре-Штирлиц-пад-прекрытием окончательно убедились,
что свадьба прошла проста акуенно, патаму што памимо абычных бардока, нивесты
вабнимку с тамодой и упитых в зюзю гастей вакрук были розвалены менестерства
магеи и мёртвый менистр Скремжор. Прафда, в паследним уже были веноваты ни они,
а Вольдырмордр... в опщим, после сватьбы и ни выгавариш. Госте аблигчённо
вздахнули и ушли пахмиляться.
Глава 9. Убежыще
Гаре было очинь плоха, патому што Волдырморд тожи нехило атметил вчера разгром
Менистерства, и типерь наш главный гирой мучился двайным бадуном: за сибя и за
Таго-Каму-Лучши-Не-Наливать. Паэтому он грустна взвалил на плечи Рона с
Гирмионой и пичально пабрёл па дароге в зокат. Иле в россвет. Какая, в общим,
разница, вы б ищё пра тимпиратуру нижи нуля вспомнели.
Пахмиляться было нужна идти риально далеко, патаму што на свадьбе госте и Визле
выжрали всьо што только булькало в радиусе аж сарока келометров, даже Даместас и
авиацеонный бинзин. Единствиная бутылка пива ношлась в какой-та мелкой
забигаловке у чёрта на куличках. К сожелению, кагда рибята вашли в дверь, за эту
бутылку уже расплачевались шистёрки Волдырморда. Их взгляды встретелись.
"ГАРЕ!!!" - заорали шистёрки. "ПИВО!!!" - атветил Гаре. Пажиратели кинули в Гаре
заклятьями и ни попали. Гаре кинул в пажирателей Гирмионой и попал. Карочи,
бутылка дасталась дастойному.
Дастойный Гаре падабрал сночала пиво, патом Гирмиону и трансгрисировал (ни то,
што все падумали) в хату сваиго крёстнаго. А пажиратели пануро побрели к
мучимому пахмельем Вольдырморду агрибать заслужиных люлей.
Глова 10. Мидольон Кикимера
Гаре ачнулся на палу дома, каторый он палучил в наслецтво ат сваиво крестнава
вмести с ипатечным долгом.
Рядам стонале Рон с Гирмионай. "Наверное, плахой сон видят" - падумол Гаре и
пашол шарить па комнатам в нодежде пажывица тем, что найдеца. Пажывица удалось
личной пирипискай крёстнава с мамай Гаре. Ана писала, в частности, что ийо
малинький сыног играл с катом и мисорупкай и, навернае, на ужын будут катлеты.
Гаре четал песьмо и плакол. Иво можно была панять: у ниво был котег. А типерь -
нет.
Гаре праплакал полчиса, пака нипонил, что истенная пречина слёз -- запах
нималадова тела бомжа Соломона Абрамовича Кикимера, пасилившивася на кухни и
прапившыва фсе, чем можно было и нильзя в этом доми пажывица. Единствиннай
уцелевшей вещью было укрошенее для интимнава пирсинга в форми мидальончега.
Иво-та Гаре и взиал.
Глова 11. В смятку
Фсё утро Гарре перипалняли радасные предвкушенийа. Перипалняли са знанием дела
...а Гирьмяона сказала, 4то эта пахмелье.
И села читать древнеиндийский сказки для взрослых, завещаные ей деректаром для
вникласнага чтения. Но ей о4инь мишал Рон, паминутна выклю4авший свет и
деманстрирававший тиорию в практикэ.
Гарре догадывался, 4то у директора был хитрый план: вааружив Гирьмяону тиорией,
а Рона примо4ками для наглядных призентаций, он хател заполанить Визлями всю
планету и тем самым выгнать Темнага Пластелина в другую галактику.
Ришив, 4то Дамблябля плахога не посаветуит ГорреПоттер пашел делать завтрак.
На завтрак Гарре принципиальна ел только яйца. Вот и севодня, поняв 4то яиц нет,
он валшебным образам взмахнул рукой и приказал: "Встань переда мной как лист
перед травой!" В дверях тут же паявился Примус Люпин и саапщил, 4то лист встанет
только уже после травы, а никак ни перед. На 4то Гарре обидилса и вилел иму
катиться к пажирателям - падрывать по полналуниям их финансавое благапалучае.
Как толька Гарре герои4ески выкинул Примуса из хаты и вашол
есть в кухню, перед ним тут же образавалася нималадое тело бомжа Соломона
Абрамовича Кикимера в обнимку с Подземникасом Клет4иром, каторого бомж окрестил
сваим вассалом и приказал пригатовить яйца всмятку па асобаму рицепту
шанхайстких буддистав клана Камуто Хренова. Клет4ир сопративлялся, кривлялся,
бился в истерике и кречал "как я вам их сварю, уж не па манавению ли валшебной
пала4ки"
Вот тут Гарре и понял, 4то совиршил фаталную ашипку на этай страшнай вайне...
Примус надо было аставить.
Глова 12. Магея сивая
Пака Гаре, Гермевона, Роня и слехка помывшейся и приабразившыйся на казёных
харчах Соломон Абрамович Кикимер скрывалесь в штап-квартире Ордена Пениса ат
налогавай инспегции, в Хогварце Знейба заделали главным барыгай и гаспадинам
фсех учиникоф и учитилей (а асобенна училак), чем он ни приминул грязна
васпользовацца. (Маггоныгла быра рада, в атличаи ат астальных, но напрасна ана
марафетилась, духарилась валирьянкай и гладила кружывные стринге, ибо Снеку на
ниё была насрать и растиреть, он фсё большы на старшыкласниц заглядывалса,
снимал с них балы и фсячески правацировал, штобы пожже наказать в свайом новам
кабинете с бдсмным дизайнам.) Пака друзия эта апсуждали и гнусна завидавали,
Кикимер их угастил замичательным грибным супам сопственнага пригатавления.
Ребятам стала харашо и весило, и ани ришили наведацца в Министерзтво, штобы
прадолжеть виселье там.
Прибыв в назначиннае места, друзия атарвались не па децки. Мацали фсех фстречных
магоф, смывали друк друшку в унитазы, предавались плотским утехам в лифти и
ваапще - фсячески кривлялись и тварили беспридел, думая, што им за эта ничиво ни
будит. А такжы сафсем забыв, што действие грибнова супа скора закончидся.
Глава 13. Камисея па бухучёту
А в менистерстве, между прочим, в эта время стаял полный шухир. Новый
менистр внизапно ришил праверить ризультаты прошлагодний периписи насиления и
этем нехило агорчил всех падчинёных, каторые за паследнии пятьдисят лет дажи
журнал пасищения туалета нормально ни запалняли. Правда, они мудра ришили пока
што в этамни признаваться и сабрались на экстриное савищание в падвале. Там
ченовнеки превычно паматирили начальство, налили па пицот грамм для сугрева и
стемуляцыи ваабражения и стале думать, как же им выкрутиться из такова завала.
Самую интиресную (асобино в свете принятых ею дапалнительных палутора литров)
версею выдвенула Амбредж, предлажившая ни париться, а проста сакратить чесло
переписываимых. Працентав эдак на дивяноста.
Вот толька случайна затисавшимся в падвал Рону, Гаре и Гирмионе эта идея ни
очинь панравелась: они чувствовали, что первыми в таком случаи па мазгам палучат
Визли как особа ответствиные за павышение раждаимости и Гаре как аснавная
пречина понижения смертнасти. Паэтому ани прачли работнекам менистерства краткую
лекцыю на тему "Слава труду" (с диманстрацией слайдов), а Амбредж как
разлогающий илимент атпинали нагами и лишили нагруднаго знака атличия.
Глова 14. Лес
Рибята внизапно ачнулись в лису.
Глова 15. Снова лес
В лису было тимно и страшно. Рибята развликались тем, что па очириди мерили
украшенее для интимнава пирсенга С.А. Кикимера, каторое в канце канцоф не
выдиржала интынсивнай иксплуатацыии и сламалось: чивота там заклинило у Рона.
Рибята ни стали расстраиваца и придлажыли ему лишнее атрезать. Но Рон был очинь
против и убижал.
Глова 16. Йаблоновка
Внизапно прашло полгодо. В лису было страшно и тимно. Гаре и Гирмиона,
придпалажыв, что Рона съеле дикии звере, перистали иво искать и пашли играть в
готоф на кладбище паселка Йаблоновка.
Глава 17. Удар ботинком
Толька местныи Яблоновские бамжи ни одобряли падобных икскурсий па их тиритории,
а про настоящех готав и гаварить нечиго. Так что первыи из упамянутых быстринько
настучали Гаре и Гирмионе па галове падручными и нимножко падножными придметами,
а втарые вабще натровили на рибят сваиго ручного чирвяка па имини Чудовещная
Смерть, Скальзящия в Начи. Вот толька Гирмиона, каторая ну ни фига ни друк
жывотных, на ниго наступила.
Далие вацарилась ниловкая тешина, в течение каторай ахриневшие ат такой нагласти
ниформалы пыталеь вызвать сотону, Гаре - Патронуса, а маргеналы, как самыи
сазнатильные, - мелицею. У готав вместо сотоны ничайно палучился перожок с
павидлам, а у Гаре, как ни страна, волдырморд. Вот толька бамжы, к сажилению, ни
ашиблись. Паэтаму дальше Гаре ничиго ни помнил вплоть до мамента, кагда ачнулся
в лису с атпичатками кирзача па всем жызниным огранам и сломаной палачкой.
Глова 18. Жызнь и абманы Дамблдр..др..ну кроачи панятно каво
Гаре чувствовал себя апсолютно падавленым. Ани давно уже ничиго ни ели и ни
пиле. Он пануро сидел на лисной паляне и вспоминал те прекрасныи дни кагда
ани с Ронам и Дерьмионай кутили у Визлей. Никстатье вспомнелось что Рон сбижал
вместе са всеме запасаме трафке каторые ани дабыли у Саламона Кикимера. Гаре
понял что ему не хватает Рона.
У Гаре зачесалась спена. Вспомнелось что ани давно не мылесь. Гаре по
превычке попытался почесать ее сваей палачкай, но по понятнай пречине не дестал
да нужнава места и вспомнел что палачка сламалась. Захателась плакать. У
Дерьмионе тоже видемо все складывалась не важна, потому чта зараждающемуся
желанию Гаре поплакать ва многам спасопствавал унылэй вой ис ее палатке.
Внезапна Гаре решил что его долг как мужыка пайти и пажалеть барышню, к тому
же он вспомнел что Рона все равно загрызле волке, и теперь он и Дерьмиона могут
... <вырезано из моральных соображений>.
Гаре вашел ф палатку Дерьмионы, застав ие за чтенией какой-та книге ф
цветастай абложке. "100 песенок а любфи длиа йуных ведьмачег" афтар
Дамблдлдбр-дор - прачитал Гаре на абложке.
- Йа не знал что Дамблд.. лдбдр пишит такие класные песне - удивленна сказал
Гаре, искренне стараясь изобразить на своем лице васхищением внезапно
аткрывшимся талантом Дерьмионы. Ф конце концов ани быле адни в бальшом лесу, а в
гораде их искале дементоры, все еще жаждящие атамстить за отобраное пиво,
преставучеи Визле и налогавая палицея. Так что привиредничать в выборе девушки
не стоело.
Утром натащаг Гаре принился четать савецкую прессу па гаризантали, вертикали
и диагонале.
Фсе писали а синсацыи: Дамлдр..др..ну вы понили кто, был мужылошцем и жылал
править миром.
-- Был мужылошцем и ни придлажыл папробовать! -- абижынно падумал Гаре и съел
газету.
Глова 19. Сиребринае капыцца
И тут ктота залес на крушу поладки и стал стучадь. "Вольди... морьди... ну
вы понили кта," падумал Харе и пиривирнулса на другой бог. Ктота стучадь
ниперистал. "Разбудид Герминогу, сволачь," падумал Харе и вышол разбираццо надев
Герминогин мохровый холад. Там стояло Сиребринае копыцца и помахевало копыццом
кабутта хатела подразниццо. "Луччие друсия девушок ето брелиянды" падумал Харе
каг джыньтэлмэн и пабежал ловидь Капыццу чтобы натрести с нево брелиандов и
превзайти друка Рона перид Герминогой. Капыццо побижало, хвостегом вильнула,
Харе впал в лужу и начил тануть патамушта Дусри ни брали ево в басеян. Тат
адкуда нивасьмис выходед друк Рон и гаварид "чиво ты тонишь мелко жа". И Харе
вместа брелияндов дастаед из лужи мечь Хатторихандзорика и нагрутный знаг Вольди...морди...ну
этава. А патом Герминога ишо ана на них ругалас за грясный холад.
Глава 21. Вникласнае чтенеи
Гарминога наканець сабрало мальчигав на вникласнае чтенеи каг ане ниодбивалис.
Читало им взлух народнаю скаску в пиресказе для нисавиршеналетнех Борды Битла а
патом заставило пиресказать дабеваяс чтоба без слоф паразитаф па три раза
каждага. Посли этава Харе с Ронам вышле из паладки стали матирицца на Вальди...вивальди
(вот что уроки летеротуры с людями делають)..на понятна каво. И в сильнам гневе
махали в разнаи стораны мечом Хатторихандзорика а затем затаптали нагрутный знаг
из каторава вытикли два какихта глаза.
Глава 22. Дары моря
Герминога было самое умнае патамушто женшина и у ниё нифкаком мести не было
теста с тироном. Кагда Харе с Ронам каторых ана заставела паедали дары моря
натыренные в англицкам уневирмаги чтобы активезировать мушшские моски ёдом
садиржащимся, Герминога сделола вывад что Дубль...бля.. карочи имел введу что
нада сабрать Харину плащполадку ниведимку падкрасцца к Вальди...вивальди...этаму
и убить иво насмерть толе палкай толе камним даставшимся от Нуминорцыф.
Глава 23. Ущерб паместью Мудоев
Луциус Мудой жыл в сваём асобнике и сильна пириживал паповаду что сотонисты
забливали все кавры, паписали все стены и пирибили эспанскую сонтехнегу за
каторую он ишо нипагасил. А тут талпа обаротней тащит Харе, Рона и Герминогу. И
Белактрикса начинаит странна какта падмигевать и намикать нащот БДСМ, толька
низнаит, звать Гаспадина или самой пайти в фуражку и высокее сапаги пиреабуцца.
И тут бах, трах, Цыска плачит, Драчка Харю ривнуит, волчара пазорный деффачку
хочит, а тут малинький зиленай чилавечиг паявляицца и асущиствляит с Харе, Роном
и Герминогай кантакт читвертаво типо. Тоисть пахищает на свае НЛО. А Люциус
Мудой видит битый хрусталь ат люстры виницианскага стикла каторую ишо прадедушка
из Дристенской галиреи в ту вайну вывиз. Нанисли ущерб истаричискаму паместью
Мудоев, каззлы!
А мечь Хатториханзорика Герминога у Белактриксы выхвотела патамушто нефег.
Глова 24. На барту НЛО
На барту НЛО рибята выйаснили, что меч - это нимеч Хаториханзорика, а кетайскайа
патделка, и что настайащий храница в сейфавай йачейке Сбирбанга, кредитнай
арганизацыи, на роботу в каторуйу бирут только габлинаф. А толи каминь, толи
палка, каторай можно убить насмирть Волдырьморда была у пакойнава
Дамблдр.др..панятна каво. Гаре в тот мамент очинь хателось и каминь, и палку, и
меч, патамучта кагда у тибя чивота нет, этава всигда очинь хочица.
Глава
25. Медовый месяц
НЛО апустилось на уйутнай палянки на марском бирегу где стаяла хата в каторай
дружна и весила проводили мидовый месиц Бил, Делакурица, какии-та орке и ишо
адин мужыг аткудата взявшыйся. Харе очинь хателась сразужы итти брать Сбирбанг,
но Герминога каг всигда убидила иго сперва прависти кансультацыи. Мужыг был
старый и ударялса в васпаминания: как у иво калеги в Васточнай Ивропе аднажды
спёрли суперпракачаную палку. Кагда Делакурица сагласилась расстацца с
дастатачным каличествам касметики, все стале дружна гремероваццо и сабераццо
итти брать Сбирбанг.
Глава 26. Гринпис
Кагда сильно загремированые Рон, Герминога и Харе в плащполадке попали в
Сбирбанг, ани хатели как нармальныи взломщиге закречадь: эта аграбленее! но
пиредумале патамушта увиделе дрокона садиржащивася в ниистесвинай сриде абитания.
И ани ришили памоч Гринпису патамушта палажитильныи гирои далжны всигда памагать
всем харошим людям. Патаму у них так и палучилась с аграбленеем: схватиле перваю
папавшую начную вазу из жолтава миталла, и дажы мечь дастался оркам. Ну оркам
мечь еще протиф фсяких Галадристелий пригадицца. А дракона атдали Гринпису, там
иго атмыли ат нифтепрадуктаф и паставиле спутникафый маячог и атправили на
свабоду размнажацца. Так счаслива закончилас сужетная линея дракона.
А наше гирои ришили, што ваза тижолая, пайдет дать Волде...морде... ну понятно
кому, побошке.
Глава 27. Паследняйа нычка.
А я поняло, пачиму паслидняйя нычка: патамушта главнаи гирои сами заныкались и
сидели тихо наприроде. Типо мидетиравали пиред тем каг итти Вольда..морда...ну
этава мачить в сартире. Типо типерь побарабану: Вольда...Учитела... Будду...
Пасидели и будя. Впирет!
Глова 28. Чиво-чиво ишо прапавшие?
Для начала как палагаецца заглинули в пивбар. Там аказалась брат Дубль... то
есть Дубль-Дубль нисавиршыналетнем наливал испат палы. А нашы-та уже
савиршыналетнеи! Ну и как паложыно. А патом смотрят, Одноглазниге.ру
паттягиваюцца. Ну а Дубль-Дубль толька рад, наливаит. Апатом все дружна и
весила пашли бить Змея можна нагами, патамушта где искать Вольди...вивальди...
ну карочи, всиравно никто низнал.
Глава 29. Какашнег матиматички.
В дрефние-дрефние вика в инторнати валшепникаф трудилас на ниве прасвисченийа
адна матиматичка. У ние был какашнег галавной убор. Но скаска ниапней.
Темболие што сиводня День Зашитнега и Абороннега нашыва Мушшины. Поэтаму нада
харашенька выпидь и закусидь паэтаму поваду, патом оболакатицца логтем настол и
запедь "паполю танге грахатали". Темболие, что в инторнати валшепникаф сичас
премерна эта и праисходид!
Глова 30. Снек идет запивам
Тем времинем в Хогвортце полным ходам шла патгатоффка к очинь атвеццтвинвму и
таржествиннаму мираприйатийу, пасвищённаму васимнаццатилетийу самага гламурнага
падонка насфете Сиргейа Зверива, у каторага сам Волд.. дыр.. мыр… низзя каторава
называть училсо йискуссвту макийажа, вызажа и пластичекай херургии. Все, канешна,
знале, што на самам дели Сиргейю уже давно нивасимнаццать, но ис уважэнийа к иво
генийу и ниаписуйимай красате делоли вит, што низнайут и насамам дели щитайут
иво вечнамаладым. Все очинь старались и гатовились к прастнеку. Прасиратили
жызни мыли визде палы, стерали зоновески и ноклеивали наокошки снижынки,
выризаные ис туолетнай бумаге. Сторуха Мкгонынгал зоставляла учиникафф
запаминать слава гимна Саидиненных штатаф Америки, штобы спеть эту висьолуйу
песинку на прастнеке. Самыйе старатильныйе учиники внасили в текст папраффки,
придаваффшие гимну савершенна асобенный смысл. Сторуха таких ребьатишок очинь
хволила за эницыотиву и дажы нидавала им паложынные па ученибчискаму устаффу
падзотыльнеги. Астальныйе припадаватили тагжы ниаццтавали фпадгатоффке и каждый
делол то, што мок для укрошенийа сваиво льубимава альма-матеря.
Глаффным роспоридитилем прастничнава банкета был Хакрет. Он три нидели щитал,
сколька длйа прастнека нужна вотки, но некак нимок апридилицца с требуйемым
каличиствам. Каждый рас, кагда он сматрел на партрет кросивага и маладова
Зверива, висеффший перет глаффным входам в Хогвортс, он плакол отщастья и
дописывал к сваим росчётам ищщё питнаццать ящикафф вотки. К канцу нидели
придпалагаимый запас вотки длийа прастнека составлял шиснаццать гигалитрафф.
Какда Мкгоныгал об этам уснала, ана аффтаритетна зоявила, што эта ниправильна, и
што нада иканомить драгаценнуйу вотку. Но паскольку бес вотки никто нимог
спакойна глйадеть дажы на партрет мега корольйа гломура, то Мкгонагыл выскозала
очинь мудрайе ришение. Ана придлажыла заминить палавину вотки пивам! Фсе
васхетилесь мудрастьу сторухи и стали апладиравать! Хакдет дажы ат васторга упал
и заснул (никто низнал, щто он был пианный, зораза). Каво жы паслать за пивам,
рас Хакрет спит? К сожальенийу, никто нихател итти зопивам, патамушта эта вовсе
ниразу ни дело длийа энтеллигенцыйи – зо пивам в ларьёк беготь. Штоле
препадаватели какийе небуть шыстьорки, за пивам бегать? Пасылать ученикофф было
нипидагачична, веть никаму исних ищщё небыла дажы васимнаццати. Можна была
паслать запивам Прасирателей жызни, но этим прасиратилям никто никагда бы
нидаверил такое важнойе дело. И тадга припадаватели решыли тьануть жребьий. Пака
его, беднава, тьанули, Хакрет праснулсьа и выкинул Снека вакно. Штоб
нивыпендривалсьа, сцуко. И пофик, што эта был дирьектар. Нада же камута запифам
идти, фканце та канцоф!!!
Глова 31. Прастнек!
Пака Харе дрых, Роня и Гермигона розпелили залатой гаршог на читыри чазти и
талкнули перикупсчикам за келограмм пильменей, ящик вотки и пачку призервативаф.
Гермигона скозала Роне, што он атличный биснесмен и имеит приражденный толанд к
камерцеи. Паэтаму ана пряма сийчас гатова атдать иму всьё самойе дарагойе,
тоисть сипя! Роня апрадавался и захотел розбудить Харе, штобы зоняцца группавым
секасом. Но Гермигона аказалась занимацца секасом с Харе, патаму што он нихрина
ниразу ни камирсант и нисможет обиспечить ей матириальнайе благапалучийе. В
атличийе от Рони, каторый толька што савершил очинь выгаднуйю сделку. Роне очинь
хателась, штобы Харе присойединилсо к ним, но выпусченнае ис гаршка зло, каторае
хранилась там многа лет, уже узпело пасеять зирно вражды мешду друзиами! И,
аслипленный гардыней, Роня нистал будить Харе и пашол в адиночистве занимацца
секасом с Гермигонай.
Кагда Харе праснулся, он увидил как пьйаныйе Роня с Гермигонай в иратичнай пози
голыйе спяд пад кровадью, он очинь расстроилсо. «Каг ани магли нипазвадь миня?»
- падумал он и зоплакол. Типерь он очинь жолел, што нипаймал Капыццу и нинатряз
с нийо брелиандов длийа Гермигоны. Тагда бы ана ниатвиртелась! А типерь иво
мушшскойе самольубийе было задета, и он грусна пабрел в Хогварц.
А прастник, мешду тем, приблежалсо! Волдыр-хрен-иво-знаит-каг-там-дальши начал
громка гаварить в матюгалнег:
- Раз, раз… Раз, два, три… Праверка мекрафона! Раз-два-три… Слышна миня? Йехал
Грека чириз реку… Нармальна, работайед. В полночь йа всех жду в Хогворце
напразднег! Прийатнага фсем вечира! Низабутьте надедь самыйе кросивыйе
укросшенийа и нокрасецца, ведь у наз будит мега-гломурнайа вичиринка! Хто будит
нипамоде адет, таму лична дам песды! Харе, асобинна эта тибя касаицца.
Харе сильна расстроелся, веть у ниво небыла ниадной моднай шмотке. И тагда Харе
фдруг асинила! Йиму нада атыскать мега-какошнег матиматичке и тагда он фсех
затмид на прастнике свайей красатой! Но хде жи атыскать какошнег? Харе пабижал к
Лалуне и папарсил у нийо пароль фсумрак. Фместа пароля Лалуна дола йиму гребов,
и Харе начал спиретический сеанс свйази с космасам. Искосмаса прешла какайата
тьотка.
- Хто ты, тьотка? – спрасил Харе.
- Йа та самая владелица какошнега! – скозала призрачнайа тьотка и призрачно
всдохнула.
- Хде? – апрадаванна васкликнул Харе, - Хде жи твой мега-какошнег? Он мне
очинь-очинь нужин. Бизниго я палучю песды от Мужыка-с-матюгальнегом.
И тагда тьотка паведала Харе пичальную есторийу а том, што многа-многа лед нозад,
фдальокай-придайльокай Олбании, она был на ноучьнай канфиренцеи. Эта была очинь
культурнайе мираприйатие, и бухать и трахацца там нужна была с очинь
энтиллигендными кандидатоми ноук, профиссорами и даже окодемикоми. Паэтаму
тьотка пайехала на канфиренцыю в свайей самай дарагой адежде, а имена – в
мега-какошнеге. И вот, после ачириднова симинара, ана пашла всартир бливать и
утанула вталчьке. А кагда ачьнулась, то уже была преведеньем и нисмагла дастадь
какошнег изачка.
И тут Харе фсьо поньал! Нед, ни проста таг Вол-др-мыр десить лет посли Хогвортца
училсо ф ПТУ насонтехнига, нипроста таг изучял олбанскей йезыг! И вОлбанейю он
йездил вофсе ни в итнаграфичискуйю икспидицыйу! Он за какошнегом йездил!
- Спасьиба, сумрачьнайа тьотка! – скозал Харе и пабежал всортир. А кудаж ишшо
мок спрятадь Володимер Володимеровеч какошнег, каг нивсартир, если фсартире иво
и нашол?
Прийдя фсартир, Харе золез фталчок и вытащщил аттуда прикрасный какошнег. Он
атрихнул свайу драгаценнуйу нахотку и стал льюбоваццца прикрасными комнями,
свиркайущими на какошнеге. Но нада была тарапицца, ибо прастнег вот-вот
начьньотца безниво!
А в ето времья Креп и Гейл плаколи фугалке. Ани уже семь лет бизуспешна пыталесь
заставедь Малпоя палйубидь сипя, а Малпой их нильубил, а льубил толька аднаго
Харе! И тагда Гейл скозал:
- Йа поньал, пачиму Малпой нас нильубид, а льубид Харе!
- Пачиму? – снодеждай фголасе спрасил Креп и розмазол сопле па литцу.
- Патаму, што у ниво, у Харе, йесть то, чиво у нас с табой нед! – васкликнул
Гейл.
- Чиво? – нипоньал Креп.
- Моска! – скозал Гейл и улыбнулсо.
- А штоэтатакойе? – спросил Креп, но нодежда уже нипакидало йево, и он гатов был
итти за москам накрай света.
- Хренйево знаед… - скозал Гейл и вздохнул, - Знайу толька, што иво нада
зохавадь, тагда он у наз будит.
- Значид нада паймадь Харепотера и зохавадь всьо, што у ниво есть! – аживльонна
вскричьал Креп. Гейл пацилавал друка за нохоччивость и саапразительнасть, и
друсьа пашли ескадь Харепотера. Но прешде, чем што-та хавать, нада апаржнидь
кешечнег, эта дажы доктар Малахав знаед. Знале и Креп с Гейлам, каторыйе очинь
льубили смотредь пиридачи знаменьитава доктара. И ани дружна пашли фсартир
апаржнять кешечнеги.
Какава жи была их радазть, кагда ани увидели всартире Харепотера с кросивай
хуевинкай фруках!
- Моск! – аднаврименна зокречали ани начяли адберадь у Харе какошнег. Харе
сапративялсо, каг быг, но силы были ниравны. Бидву за какошнег он праиграл, и
фскоре драгаценнасть была фруках у Крепа.
- Аддай мне палавину, друк! – скозал Гейл и пратинул руку.
- Нед! – васклигнул Креп, - Типерь Малпой будит льубидь миня аднаго!
Вот таг, зло, садиржащиися в какошниге, типерь пасяло фражду мешду Крепам и
Гейлам. На глозах у удивльоннава Харе Креп сажрал какошнег, и, канешна,
падавилсо. Тут к ниму напомащь прибежал Малпой, и дажи Гейл нистал абижацца на
друка, патаму што друшба – ана дарожи льубова какошнега, и дажи моска!
Пака Крепа аткачивали, Харе пашол искать бутиг, патамушта прасднек уже начиналсо,
была слышна, каг фсе бегайуд и кречад, и дажы наченайуд тонцевадь. А шмотак
попрежниму небыла... Увидив фкаридори Фреда, адетава па паследней моде фласины
галубова цвета и розвайу коффтачьку, Харе иво и аграбил и сбижал. И ишшо долга в
иво ушах стоял громкей криг мисес Вигзлей:
- Фред! Нед, Фред! Каг жи ты типерь пайдьошь нопрасднег без свайей льубимай
коффтачге?!!!!
Глова 32. Пра крофь
- Фред! Нед, Фред! Каг жи ты типерь пайдьошь нопрасднег без свайей
льубимай коффтачге?!!!! - кричала мисез Уизле. Ана ни жылала асазнавать, что
патиряла сына как личнасть. Астальныи роцтвинеки тоже нижылали. Гирминога
папыталась васпользаваца ситуацыей и патрогать Рона за интимное место, но
Рон вилел ей диржать руки пашвам, патамушта нидлятаво его роза цвила.
А Гаре тем времинем бежал бизаглятки прятаца. Скоро скаска сказываецо, да
нискоро дело делаецо. Бижыт, видит - избушко. Ну он, чо, дураг? Гаварит:
избушко-избушко, павирнись ка мне задам. Избушка нипавирнулась, патамушта
была стацыонарным пунктам прийома донарскай крови: прафесар Снек как раз
токачта сдал свой паследний литор Волдырьморду и иво ручной гадюке Ноталке.
Ат вида крови Гаре стало светло и плохо, а через мгнавенее - тимно и харашо.
Глова 33. Историйа Снека
Ачнувшысь, в жажде денежных срецтв, Гаре апшарил труб Снека, но не нашол ничиво
кроме старай газеты "Хогварцкая правда" с бальшим праплачинным мотириалам пра
зослуги Снека перид атечествем. Есле вереть нописаннаму, Снек был пачотным
донарам и с децтва па три раза в ниделю сдовал крофь нуждайущимся. Крофь
прафесара Снека пили ни только роцтвиники, но тагже Калабог, Буратино, Чипалина,
Канег Гарбуног и три мушкитиора.
Гаре какта сразу Снека заувожал и ришыл дать сваиму сыну имя, саставленнае из
букф, абразуйущих имена Снека и, заадно, Дамблддр..др..ну, карочи, панятна каво:
Севрнкаьдмбл.
Глова 34. Сново бьйут
Перистав грустить, Гаре абеспакоился, что уже довно ничиво ни принимал для
росширенийа сазнанейа. Он дастал из кормана дежурнае гавно -- падараг
Дамблдр..др...ну, карочи, все поняли каво и с удавольствием съел. Чериз минуту в
галубом вирталёте к ниму прилетели роцтвиники, но кено паказать не успели,
патаму чта внизапно паявился Волдырьморд, паламал кинапраектар и начал больно
бить Гаре нагами пагалаве, атакжы другим, болие важным органам.
Глова 35.
Преход
Гаре ачнулсо в какойта комнати. Он паднял башку и агляделсо. Вакрук ниво был
бальшой дваретс, весь зоставлиный краватми. С них данасилис нипреличныи звуке, и
Мальчег-Каторый-Выжег вазбудилсо. Глядйя на свай жезыл любфи, Гаре падумл, что
Волдырьморт ни всо адбил кинапраектаром.
В обсчим, Гарепотер встал(на етот раз весь) и пошол к блежайшый кравате, дабы
уталить свой зверскей секазуальнэй голад. Втрук аткуда нивозмись паявился
Дамблдрбр...ну кароче панятна кто в сутинерскай шуби и залатои цэпьйу.
Он сказал:
- Гаре, #*&!%№ ты такой, %#@%! ты сюда преперсо?
- Но Дамблдбр..др.. ну кароче панятна кто, где я?
Дамбрлдбр паправел шубу и сказал:
- Яраслафскей вакзал, Гаре. Штота исчо?
Тут Гаре ни выдиржал и заистирил. Он долга истирил, катаясь па полу и збивайа
как кегли прахадящех мима дамблдбрдрвскех шлюх. Гаре кречал, што запутался, што
ничиво ни знаит и што Герминога дастала иво сваими грязными намегами. Дамблдрбдр
каталсо рядам, драл бораду и арал пра каковото пидорга Гренденвальда, каторый
иво кинул, и прато, што он нашол сваё места сдесь и ни хочит большы видить
всякех ачкастых нидатраханэх предуркаф.
Посли этаво Гаре втруг какта расуважал Дамдблдрбра и пиристал истирить.
Туд все втрук стала исчизать.
Пирет тем, как правалицца в тьму, Гаре падумал, што трава была харошая.
Глова 36. Правельный диагназ
Гаре ачнулся, но ришыл ни аткрывать глоза. Ктота кудато нёс иво и плакол. Патом
этат ктота палажыл иво напал, а другой ктота голасам Волдырьморда россказывал о
вриде норкотекоф. Гаре очинь хателось пасматреть, но у ниво нипалучалось: исчо
не отпустило.
-- Вод ты, Невел Далгапупс, -- гаварил голас, -- ты зочотный пупс. Брось
омфетамины, пирийди на витамины (эта рэп, ога).
-- Да скарей замиорзнет ат, бла-бла калия перманганат! -- атветил иму врифму
Невел и атгрыз голову ручной годюке Ноталке.
Волдырьморд ат горя зовыл. Он выл так нивынасимо, что Гаре наканец аткрыл глоза
и фстал. Прихрамывайа и апирайась на палачку, он падашол к Волдырьморду.
-- Валдырьморд, Валдырьморд, -- спрасил Гаре, -- а пачиму у тибя красныи глоза,
бледнае летсо и нед носа?
-- У миня олергия на маннуйу кашу! -- зонервнечол Волдырьморд.
-- Ты лжош, -- скозал Грегаре (а это полнае имя Гаре) и прадолжыл, -- у тибя
синдром сухова глаза и сифилез.
Летсо Волдырьморда исказило гремасо йарости и он развалился на части, которые
больше было нисабрать ваидино.
Давольный пастанофкой правильнава диагназа Гаре принил табледку викадина.
Ипилок
Гаре стайал на астанофке и ждал тромвай. "Сиводня у Севрнкаьдмбла первый день в
ПТУ" -- думал Гаре и нимножко зовидовал сыну. Кроме Севрнкаьдмбла у ниво было
исчо семиро дитей, а потом он схадил на симинар пра канцепцыи кантрацепцыи и
праблемы с дитьми какта устаканилесь. Тромвай подъехал. Гаре зашол в солон,
ласкаво улыбнулся посажырам и скозал: "Памагити инвалиду децтва чем можыти, люди
добрыйа".
Гаре не принимал норкотеки уже 19 лед.
Фсе было харашо.
Смотрите также
1.
Гарепотер и хвеласовский каминь
2. Гарепотер и
тайнойа комнота
3. Гарепотер и
узнег Оскобана
4. Гарепотер и
Кубаг Агня
5. Гарепотер и Ордин Пенеса:
I,
II,
III
6. Гарепотер и
принц Полукрофко